Название: Клятва веры
Переводчики: Альре Сноу, Brother Jeffar, Grey Kite aka R.L.
Бета: myowlet
Оригинал: Garro: Vow of Faith by James Swallow
Размер: 37 578 слов в оригинале
Пейринг/Персонажи: Натаниэль Гарро, Эвфратия Киилер, другие (см. список действующих лиц)
Категория: джен
Жанр: драма,
Рейтинг: PG-13
Краткое содержание: Возвращаясь к началу своего пути, Натаниэль Гарро оставляет службу Малкадору ради того, чтобы отыскать Эвфратию Киилер, живую святую, и те ответы, которые она может дать ему.
Предупреждения: эталонный паладин;
Скачать: .doc | .fb2
Действующие лица
Те, кто служат Империуму
Малкадор Сигиллит, Регент Империума, Первый Лорд Терры
Натаниэль Гарро, Странствующий Рыцарь, Агент Прайм Сигиллита
Вардас Айсон, Странствующий Рыцарь
Сигизмунд, Первый капитан VII легиона, Имперских Кулаков
Те, кто стремится к падению Империума
Хальн, агент под прикрытием
Эристид Келл, ассасин
Люди Терры
Эвфратия Киилер, живая святая
Кирил Зиндерманн, бывший старший итератор
Ндоле Эсто, водитель
Зеун Турук, верующая
| «Вера — это ослепление столь сильное, что многие люди ищут его добровольно». — Шолегар Меретрикс Йонпарабас, «Слова не имеют значения» [М24] «Когда все рыцари исчезнут, одним лишь их врагам будет до этого дело. Те, кого они защищали и кому служили, устремятся под эгиду новых защитников, даже не вспомнив имена прежних». — приписывается имперскому летописцу Игнацию Каркази |
— 1 —
Багряное на белом
Старые земли
Разрешение уйти
Багряное на белом
Старые земли
Разрешение уйти
Ожидая, когда зарево рассвета разгорится ярче, человек медленно развернулся по кругу и принялся изучать историю раскинувшегося перед ним пейзажа. Кое-что он мог понять благодаря собственным инстинктам, но куда больше приходило из вспышек мнемонических имплантов, вложенных в его мозг гипнообучением задолго до того, как он прибыл на Терру.
Еловый лес — высокие мутировавшие деревья — заполнял долину, которая когда-то была заливом; в те дни этот залив окружал огромный город, давно мертвый и забытый. Железной твердости стволы, серо-зеленые, точно старинный нефрит, расходились во все стороны от поляны, где он посадил свой грузовой катер. Он различал бывшие острова, теперь — приземистые скалы с плоскими вершинами, возвышающиеся над долиной; даже мог разглядеть далекие очертания старых зданий, поглощенных лесом. Но яснее всего из всех ветхих памятников мертвому городу на востоке были видны башни давно разрушенного гигантского моста. Сейчас от него остались лишь погнутые опоры двух узких пролетов, изъеденные ржавчиной, стоящие здесь многие тысячи лет. Когда-то, во времена до Падения Ночи, за ними простирался великий океан; теперь странный лес постепенно переходил в бесконечные пустыни Мендоцинских равнин.
Эта безрадостная картина странным образом успокаивала. Энтропия вечна, говорила она. Что бы мы ни делали сегодня, грядущим столетиям не будет до этого дела. Леса поднимутся вновь и поглотят наши деяния.
Он повернулся и направился обратно к катеру. Ступая по шипящему под ногами снегу, он подошел к трапу на корме — тот был открыт, напоминая опущенный подъемный мост. Трюм катера был пуст — только человек в комбинезоне ремонтного рабочего оглянулся при его приближении и устало подергал магнитный наручник, приковавший его к опорной балке. Оба мужчины были одинаково одеты и даже похожи — оба среднего роста и незапоминающейся внешности; но лицо того, что был прикован, опухло и побагровело.
— Хальн, — заговорил он, выдыхая клубы пара. — Послушай, приятель, это уже слишком! Я тут себе яйца отморожу...
На самом деле его звали не Хальн, но сегодня это было его имя. Шагнув внутрь, он трижды ударил рабочего в лицо, чтобы заставить того замолчать. Пока оглушенный приходил в себя, Хальн разомкнул браслет магнитных наручников и, потянув за цепь, вывел своего пленника из трюма. Он бросил быстрый взгляд на затянутое облаками небо. Уже скоро.
Рабочий попытался заговорить, но смог издать лишь невнятные хлюпающие звуки.
Возможно, он полагал, что они были друзьями. Возможно, Хальн притворялся настолько хорошо, что рабочий поверил ему без малейших сомнений. Обычно с людьми так и происходило. Хальн был весьма искусным и тщательно подготовленным лжецом.
Ему хотелось ударить рабочего еще раз, но нужно было следить за тем, чтобы не пролилась кровь — для этого было еще слишком рано. Свободной рукой Хальн извлек из глубоких карманов металлического паука и защелкнул его на горле рабочего. Пленник захныкал, а потом закричал от боли: нейрозонды — «ноги» паука — проникли в его плоть, отыскивая путь сквозь мышцы и кости к нервным узлам и тканям мозга.
Хальн отпустил его, но прежде вручил еще одну вещь — боевой нож имперского солдата. Клинок почернел от времени и ржавчины. У него была своя история, но сегодня о ней не будет сказано ни слова.
Пленник принял нож, ошеломленно глядя широко раскрытыми глазами. Он не понимал, зачем ему дают оружие.
Хальн не дал ему времени задуматься об этом. Он закатал рукав — под ним оказалась контрольная панель с гологлифическими кнопками, закрепленная на запястье. Хальн положил пальцы второй руки на панель и провел вдоль нее, нащупывая нужное положение. Пленник закричал, дергаясь в судорожных, беспорядочных движениях. Паукообразное устройство принимало сигналы с контрольной панели, превращая его в марионетку. Его шатало из стороны в сторону, пока Хальн осваивался с управлением. Он начал плакать; сквозь всхлипы и кашель можно было разобрать, что рабочий умоляет пощадить его.
Хальн не обращал внимания на невнятные просьбы, ведя пленника прочь, на середину поляны, где испятнанный химикатами снег оставался все еще нетронутым. Когда тот отошел достаточно далеко, Хальн снова взглянул на приближающийся рассвет и кивнул.
Нажав два символа, он заставил рабочего поднести старый нож к собственному горлу и перерезать его. Другие символы вынуждали его ноги шевелиться, шагая по идеально ровному кругу, пока кровь хлестала из расширяющейся раны. Хальн смотрел, как алые струи образуют в снегу зазубренные дымящиеся линии. Каждая из них, точно ось, указывала на свою сторону горизонта.
Наконец рана доконала пленника, и он упал, распростершись поперек собственных знаков. Хальн чувствовал, как что-то изменилось в воздухе — странно знакомый кислотный привкус, чужой и зловещий. Это хорошо, решил он.
Он увидел объект прежде, чем услышал. В низких облаках появился просвет, и нечто мерцающее рухнуло с неба, подобно метеориту. Мгновение спустя последовал сверхзвуковой удар — хотя Хальн знал, что никто за пределами долины не услышит его; звук был заглушен и заперт колдовством пролитой крови.
Объект врезался в землю с такой силой, что Хальна отбросило назад на десяток ярдов, а катер покачнулся на своих опорах. Поднявшись на ноги, Хальн увидел, что удар образовал небольшой кратер, открывая черную землю под запятнанным кровью снегом. Тело пленника находилось ровно в точке столкновения — более того, именно оно послужило маяком — и теперь от бывшего рабочего вряд ли что-то осталось.
В кратере стояла капсула, похожая на те, в которых выбрасывают в космос мертвые тела для кремации в огне звезд. Ее горячая поверхность еще дымилась, и капсула вздрагивала, точно что-то шевелилось внутри. Хальн снова поднял взгляд и успел заметить, как просвет в облаках заново затянулся. На мгновение он позволил себе задуматься, откуда взялась капсула — была ли она выброшена с корабля на орбите, или исторгнута самим имматериумом, порождена нереальностью? — но тут же забыл собственный вопрос. Это было не важно. Только задание имело значение.
Обжигающий жар проникал даже сквозь плотные перчатки, но Хальн нащупал шов на капсуле и потянул. Его окатило волной застоявшегося воздуха, и из раскрывающейся щели показались обожженные человеческие пальцы. За ними последовала ладонь, рука, корпус. Наконец пришелец ступил на землю Терры — высокий мужчина с гривой растрепанных волос, резкими чертами лица и диким, затравленным взглядом.
— Сработало, — проворчал он. — Каждый раз мне кажется, что не выйдет. Я не должен. Не должен сомневаться.
Его голос звучал хрипло и грубо. Словно бы — подумал Хальн — словно бы дикого зверя научили ходить на двух ногах и говорить по-человечески.
Хальн указал на капсулу:
— Нужно уничтожить маяк, прежде чем...
Темные глаза блеснули:
— Я знаю. Я уже делал это раньше, — он замешкался. — Разве не так?
Он встряхнул головой, отбрасывая собственный вопрос, и протянул руку внутрь капсулы. С влажным чавкающим звуком он оторвал устроившийся среди механизмов комок бесформенной, маслянисто блестящей плоти. Плоть шевелилась и извивалась, пытаясь вырваться из его хватки.
Хальн хотел было предложить один из своих многочисленных ножей, чтобы завершить дело, но когда он оглянулся, рука гостя уже сжимала пистолет. Хальн не заметил, как он достал оружие, не заметил даже кобуры. И сам пистолет выглядел странно — казалось, что на самом деле он не видит оружие, а видит лишь свое впечатление о нем. Нечто убийственное и пугающее, состоящее из хромированных частей, двигающихся без всякой механической логики; или же оно было собрано из прозрачных кристаллов и рубиново-красной жидкости? У него не было времени осознать это как следует: оружие выстрелило, и перед глазами повисла пурпурная пелена.
Даже несмотря на предписанные механические улучшения зрения, Хальну не удалось избежать ожога сетчатки, и он яростно заморгал. Спустя мгновение зрение вернулось; там, где была послужившая маяком тварь, остался лишь серый пепел. Пистолет исчез.
Он не сказал ни слова. К таким вещам — моментам непонимания — Хальну было не привыкать. Он старался не задумываться о них, напоминая себе, в который уже раз, о задании. Всегда — о задании.
— Ты получил инструкции? — спросил гость. Его манера поведения менялась, точно ветер. Теперь он выглядел отстраненным профессионалом.
— Только основные. Я должен обеспечивать поддержку операции на время вашего задания, — ответил он. — Меня зовут Хальн — пока что.
— Как давно ты служишь Хорусу?
Хальн замешкался, отведя взгляд. Даже здесь, в глуши, вдалеке от любых поселений, он не решался произнести имя Воителя вслух.
— Дольше, чем я сам знал об этом, — наконец сказал он. Более честный ответ был бы слишком длинным и запутанным.
Похоже, это позабавило его собеседника.
— В этом есть правда, — согласился он, направляясь к катеру. — У нас есть несколько путей, но только одна цель. Ты поможешь мне найти ее.
Хальн кивнул и вытащил из кармана мельта-гранату, настраивая таймер и радиус так, чтобы взрыв уничтожил все следы капсулы и жертвоприношения.
— Как прикажете, — ответил он ассасину.
***
На другой стороне планеты над пустошами Альбии раскинулась искусственная ночь, превращая пейзаж в черно-серый набросок углем. Повиснув на высоте многих миль, аэротрополис Колоб отбрасывал на землю колоссальную тень, покачиваясь на кольце огромных антигравитационных двигателей; его присутствие вызывало изменения в микроклимате, и потоки холодного дождя то и дело хлестали каменистые склоны холмов.
Воин шел пешком большую часть дня. Его «Грозовая птица» высадила его на одну из искореженных скал в северной низменности, как он и приказал. Спустившись, он неторопливо двинулся на юг; силовая броня размеренно позвякивала и шипела в такт шагам. Он продолжал идти, надеясь, что окружающая великая пустота очистит его мысли. Пока что этого не случилось.
Здесь был его дом — был бы, если бы это слово сохранило свое истинное значение для легионера. Его прошлое казалось смутным и зыбким, точно клочки тумана — если присмотреться к ним поближе, они исчезнут без следа. Воспоминания о том, что было прежде, чем он принял клятву и облачился в доспех во имя службы Империуму человечества, теперь выглядели чужими. Во многом они были лишь пересказом событий, а не чем-то, что он испытал на самом деле.
Был ли он и вправду тем оборванным юнцом, что скрывался в глубине воспоминаний? Вечно мерзнущим, с бледным лицом? Если попытаться дотянуться до этой памяти, если погрузиться поглубже и приложить усилия, он мог бы извлечь на поверхность какие-то осколки. В основном — ощущения. Крошечные, разрозненные кусочки, которые едва ли заслуживали того, чтобы называться воспоминаниями. Теплые объятия родителей. Росчерки падающих звезд в ночном небе. Озеро, полное золотого солнечного света.
Всё это было столетия назад. Лица, которые он видел тогда, принадлежали людям, что давно уже умерли и обратились в прах, и даже их голоса он больше не помнил. Всё это было стерто био-программированием и перестройкой его мозга, превратившими его в непобедимого воина. Как и для всех, подобных ему, забвение было необходимо — чтобы выковать из него то, чем он в итоге стал.
Эти крупицы прежней личности — всё, что осталось; песчинки, застрявшие в трещинах его новой природы, ушедшей далеко от того тела, в котором он был рожден, построенной заново с помощью имплантов, техно-органов и генетических модификаций. Где-то в самой глубине души он опасался, что однажды настанет день, когда он попробует отыскать эти крупицы, — и не найдет. Легионер знал таких братьев — утративших нечто, что делало их людьми.
Он поднял взгляд к небу, следя за медленным движением орбитальной платформы и продолжая думать о своих братьях. Некоторые были такими же, как он, еще держась за обрывки своих прежних личностей в безмолвном отчаянии; но другие — и их было куда больше — добровольно приняли новое и отказались от всего, что связывало их с Террой, с прошлым, с теми, кем они когда-то были.
Раньше он не нашел бы слов, чтобы описать эти события, но с начала мятежа у него были эти слова. Он думал о своих боевых братьях как о тех, кто отрекся от своей души — если нечто подобное вообще существовало.
Воин остановился на краю осыпающегося обрыва, окружающего огромный провал, похожий на кальдеру вулкана. Давным-давно здесь был город, построенный над лабиринтом тоннелей и пещер, но бесконечные войны сравняли его с землей. Внизу можно было разглядеть остатки древних пещер — их обнажила сила, разрушившая горы. Это место было знакомо ему, призрак его сохранился в одном из клочков памяти. Возможно, он жил в лачугах, приютившихся под стенами кратера, или же отправлялся в путешествие из башен-ульев вдалеке. Он не знал. Содержание воспоминания исчезло, осталась лишь пустая форма, благодаря которой он смог прийти сюда.
С неба обрушился очередной порыв ливня, и он мимолетно заметил свое дрожащее отражение в луже. Громоздкий силуэт в призрачно-серых доспехах; лицо скрыто боевым шлемом с вытянутым забралом и холодными глазами. Золотая гравировка на броне выглядит тусклой и безжизненной под мрачным небом. Двуручный меч в ножнах за спиной, искусной работы болтер на поясе.
Подняв руки, он снял шлем, оставив его на магнитном креплении у бедра, и вдохнул сырой воздух, смешанный с химикатами. Затем он взглянул в глаза собственному отражению.
Странствующий Рыцарь Натаниэль Гарро смотрел на самого себя, оценивая шрамы, в которых был зашифрован весь его послужной список. Он чувствовал себя старым и пустым — ощущение, которого он долго себе не позволял, но которое теперь вернулось в полной мере. В последний раз он чувствовал подобное, когда безумие разверзлось над Исстваном-V. Когда он стоял на борту фрегата «Эйзенштейн» и медленно, сокрушительно осознавал, что его собственный легион предал его. Когда мятеж Хоруса рождался перед ним — и личное предательство его братьев и его примарха, Мортариона, опустошило его.
Возможно, будь он лишен доблести и чести, Гарро мог бы поколебаться в этот момент, мог бы никогда не прийти в себя после того, что он увидел. Но вместо этого он обрел новую силу. Вдохновленный единственной истиной, обнажившейся перед ним, — истиной своей непоколебимой верности Терре и Императору человечества — Гарро отрекся от предателей и бросился навстречу опасностям, стремясь донести до Терры предупреждение.
Будь он лишен цели, будущее Гарро и тех, кто бежали вместе с ним, могло бы закончиться вместе с этим деянием. Но за верность он был вознагражден — в некоторой степени. Правая рука Императора, великий псайкер и Регент Терры, Малкадор Сигиллит принял Гарро под свою руку. Бывший боевой капитан Гвардии Смерти стал Агентом Прайм в тайной службе Сигиллита. Он стал Странствующим Рыцарем; без легиона, но облеченный ответственностью за великие дела.
Или так он считал. Спустя годы, пока он выполнял запутанные приказы Малкадора, набирал на службу других таких же, как он, выслеживал соглядатаев Хоруса, метался незамеченным по звездным путям в раздираемой на части галактике — за это время Гарро начал утрачивать уверенность в своей цели. Всё чаще ему казалось, что судьба сохранила его на Исстване для чего-то большего, чем непостижимые планы Сигиллита. Он уже посмел в открытую пойти против приказов Малкадора — в Цитадели Сомнус на Луне и в залах недостроенной крепости на далеком Титане. Как скоро наступит момент, когда он решится высказать все свои сомнения до конца? Гарро не мог молчать вечно. Это попросту противоречило его натуре.
Его хмурое лицо скривилось в гримасе вспыхнувшего раздражения. Глупо было приходить сюда. Какая-то сентиментальная часть его натуры надеялась, что прогулка по этим землям приведет его к спокойствию, что здесь он сможет успокоить свои сомнения и восстановить равновесие. Но этого не случилось, и он знал, что этого не случится никогда. Его напрягало отсутствие ответов, бесцельность и непонимание, что беспрестанно тревожили его мысли. Больше всего он хотел найти место, где царит покой — и там обрести понимание. Гарро был легионером, солдатом, рожденным для исполнения долга — но долг, который он исполнял сейчас, был не тем. Этого было недостаточно.
Каждого из обитателей галактики затронуло предательство Хоруса, осознавали они это или нет. Гарро знал абсолютно точно, как именно он изменился. Что-то освободилось в нем, когда клятвы, принесенные легиону, рассыпались пеплом. Теперь он был больше, чем просто оружие, которое направляют на врага и приказывают сражаться или погибнуть. На него возложено было более тяжелое бремя — долг паладина.
«Храни веру, Натаниэль. Ты предназначен своей цели».
Слова эхом звучали в его мыслях. Эта женщина, Киилер — она открыла его разум для истины. Она понимала. Возможно, чтобы Гарро тоже мог понять, ему нужно найти ее снова и...
Он замер — сырой ветер донес затхлый животный запах. Прислушавшись, Гарро различил шаги двух четвероногих, следующих за ним по грязи и глине. Он повернул голову и разглядел их силуэты на фоне темного камня.
Люпеноиды, двое. Хищники, эволюционировавшие из волков, что когда-то рыскали по лесам этих мест — прежде, чем все деревья здесь вымерли навсегда. Их массивные вытянутые тела покрывала маслянисто поблескивающая густая шерсть, которая защищала от кислотных дождей и уменьшала тепловое излучение. Заостренные уши беспокойно подергивались, отслеживая каждое движение Гарро, а прищуренные глаза провожали его холодным, жадным взглядом.
Как правило, люпеноиды держались подальше от границ населенных людьми областей, предпочитая охотиться на неосторожных одиноких путников. То, что эти двое подобрались так близко к поселениям в кратере, означало, что их ритм жизни был нарушен — как и у всех на Терре. Глобальная подготовка к неизбежному вторжению Хоруса, не прекращающаяся ни днем, ни ночью, влияла даже на каждое, даже самое незначительное, существо на планете.
Гарро обнажил меч, сам не заметив этого. Либертас, силовой клинок, его верный спутник, сопровождавший его сквозь сотни лет и тысячи войн, с полным зарядом мог рассечь броню танка. Он скривил губы. Эти животные были недостойны того, чтобы тратить на них энергию.
— Убирайтесь! — рявкнул Гарро, втыкая меч в землю рукоятью к небу, и угрожающе шагнул к хищникам. — Прочь отсюда!
Но люпеноиды были голодны и уже не слушали доводов рассудка. Они напали, бросившись вперед быстрым, мерцающим движением. Почуяв человеческий запах, оба зверя прыгнули на него, чтобы зубами и когтями вцепиться в незащищенное лицо.
Рука легионера точно расплылась в воздухе — он остановил одного из хищников в верхней точке прыжка, схватив за горло. Второго он отбросил прочь ударом латной перчатки — тот рухнул на камни с яростным воплем.
Псевдо-волк, зажатый в его хватке, плюнул ядом в лицо, но промахнулся. Попавшие на нагрудник капли зашипели, обжигая серую броню. Сжав губы, Гарро швырнул зверя в сторону воткнутого в землю меча. Он не промахнулся: силы броска и остроты клинка хватило, чтобы разрубить хищника на две половины, которые упали за край кратера. Легионер подошел ко второму, раненому псевдо-волку и наступил на его голову, размозжив череп тяжелым керамитовым сапогом.
С мрачным лицом Гарро повернулся, чтобы забрать Либертас. Если бы он верил в приметы, появление люпеноидов следовало бы счесть дурным знамением.
— Волк нападает, — раздался неторопливый голос, — руководствуясь слепой ненавистью и злобой. Это напоминает мне кое о ком.
Гарро вернул меч в ножны, заметив, что дождь внезапно прекратился.
— Хорус не злобен и не жесток. Если только это не служит его целям.
Обернувшись, он увидел Малкадора, который разглядывал мертвого зверя с легким презрением. Легионер не представлял, как Сигиллиту удалось приблизиться к нему беззвучно и незаметно — но Гарро научился не задавать подобных вопросов, поскольку ответы никогда его не устраивали.
— Так ли необходимо было убивать их? — спросил Малкадор, откидывая капюшон, скрывавший его сухощавое лицо; серебристые волосы упали на плечи. — У зверей такое же право жить, как и у тебя.
— Я дал им возможность отступить, — возразил воин. — Как дал бы любому противнику.
— Верен чести во всём, — пожав плечами, Малкадор отвел взгляд, закрывая вопрос.
Гарро не был даже уверен, правда ли он здесь. Возможно, он созерцал всего лишь проекцию, созданную психической силой... Не исключено, что хотя Гарро столько раз стоял перед Сигиллитом, он никогда не стоял перед ним — в буквальном смысле. Говорили, что как псайкер Регент Терры уступал лишь самому Императору, а Император...
«Божественность» было не тем словом, которое Гарро мог бы использовать, но не так уж много было других слов, что могли бы описать всю мощь Владыки Человечества. Если Император и не был богом, то он был настолько близко к этому, насколько вообще возможно. Золотой символ, аквила с двумя головами, пляшущая на конце цепочки, мелькнул в его мыслях — но он отогнал этот образ прочь.
Сигиллит пристально посмотрел на него, точно мог почуять воспоминания, как псевдо-волки чуяли запах Гарро.
— Ты не нашел того, что искал, Натаниэль, — сказал он. — Это начинает беспокоить меня.
— Я исполняю свой долг перед вашим орденом, — ответил легионер.
Малкадор улыбнулся:
— Но это ведь не все. Не пытайся отрицать. Я выбрал тебя для службы из-за твоей честности, твоей... простоты. Но чем дальше, тем более смутным становится этот ясный образ, — он помрачнел. — Долг превращается в бремя. Послушание начинает приносить неудобства и в итоге становится восстанием. Так случилось с Лунным Волком, — он кивнул в сторону мертвого хищника. — Я ничего не замечал, пока не стало слишком поздно. И потому теперь я внимательно слежу за подобными признаками.
Гарро резко выпрямился.
— Подсчитав всё, что мне пришлось потерять, чтобы доказать, на чьей я стороне, — начал он, — мой легион, мое братство... Я пообещал себе, что следующий, кто посмеет усомниться в моей верности, заплатит кровью.
— Но в твоем обещании содержится одна существенная ошибка, — Малкадор словно бы не заметил угрозы. — Ты предполагаешь, что верность — это некая константа, единожды установленная и нерушимая... — Сигиллит прервался, обернувшись к востоку и прищурившись, точно заметил там нечто, что только он мог различить. Мгновение спустя он продолжил говорить, будто ничего не случилось. — Но это — знамя, установленное на песке, Натаниэль. Она может — и будет — меняться под действиями внешних сил, которые ты можешь никогда даже не увидеть. Ты был верен Мортариону — до момента, когда перестал быть верен. Ты был верен Воителю — а затем нет. Ты верен мне...
— Я верен Императору, — поправил его Гарро, — и пока я жив, это знамя никогда не падет.
— Я верю тебе, — кивнул Сигиллит. — Но все же тебе стоит прислушаться. Твои задания, сама причина, по которой я облачил тебя в серое и дал право нести свой знак... — он указал на броню Гарро, где едва виднелся значок в виде стилизованной буквы «I». — В последнее время это отступает перед другими проблемами.
Гарро отвел взгляд:
— Вы говорите о том, что я увидел на спутнике Сатурна.
Малкадор покачал головой:
— Это началось задолго до того, как ты осмелился проникнуть в места за пределами дозволенного. — Сигиллит подошел к краю кратера и взглянул вниз, на угрюмые селения далеко под ними. — Ты отправился на орбитальную платформу Рига по собственному желанию. Ты раскидывал сети в перерывах между заданиями в поисках чего-то. Кого-то.
Гарро замер. Разумеется, Малкадор знает, сказал он себе. Как я мог даже подумать, что он не заметит закономерности?
— Да, — продолжил Сигиллит. — Я знаю о «Лектицио Дивинитатус» и о верующих, которые читали книгу Лоргара.
— Аврелиан? Несущий Слово? — Гарро нахмурился — возможно, он неверно расслышал слова Малкадора.
Сигиллит продолжал:
— Я знаю, что они считают Императора живым богом, несмотря на то, что он прямо отрицал это, — он сделал шаг назад. — И я знаю о женщине — Эвфратии Киилер. Простой летописец, которую теперь почитают как живую святую.
Вопрос сорвался с губ Гарро прежде, чем он успел остановить самого себя:
— Где она?
Малкадор печально улыбнулся:
— Даже мне известно не всё, Натаниэль. Хотя я и стараюсь создать такое впечатление. Некоторые вещи... — его улыбка поблекла. — Некоторые места не могу увидеть даже я. Как бы странно это ни было.
— Но если вы знаете о них, почему вы позволяете им собираться невозбранно?
— Их так много, и с каждым месяцем прибавляется всё больше, — Сигиллит развел руками. — Но, возможно, ты забыл, что мы ведем войну, которая угрожает поглотить всю галактику? У меня есть много куда более важных забот. Эти объединения верующих не похожи на ложи, которые Хорус использовал, чтобы расколоть и подчинить легионы. Они — не больше, чем кучки напуганных людей, пытающихся обрести утешение на страницах сочинений фанатика, — он замолчал, задумавшись. — Эта книга доказывает мое предыдущее утверждение — когда я говорил о том, как изменяется верность. Лоргал Аврелиан был вернейшим из верных, когда писал ее. И посмотри на него теперь.
Гарро кивнул:
— Я видел XVII легион перед Улланором, а потом — после Исствана. Они разнились, как день и ночь, — но в каждом воплощении у них оставалась та же фанатичная вера, — он запнулся, подбирая слова. — Но я — не один из Несущих Слово. Я даже не принадлежу больше к Гвардии Смерти. Я — всего лишь меч Императора, и таковым останусь, пока не умру.
— Я верю тебе, — повторил Малкадор. — Но даже лучший из клинков может затупиться и проржаветь без должного ухода. Очевидно, что ты не можешь исполнять обязанности моего Агента Примус во всей их полноте, пока тебя отвлекают другие заботы, — голос Сигиллита стал жестче, и Гарро бессознательно принял боевую стойку.
Его боевые импланты дернулись, оживая, точно он собирался схватиться с врагом. Более чем реальная возможность того, что Малкадор уничтожит его прямо сейчас, заставила нервы Гарро напрячься и зазвенеть.
— Будучи столь отвлечен, ты бесполезен для меня. Мне нужны агенты, которые думают здесь и сейчас. Мне нужны инструменты и оружие, если я собираюсь закончить войну прежде, чем она сожжет небеса Терры.
— Тогда говорите прямо, — потребовал Гарро. Если ему грозило худшее, он хотел встретить конец лицом к лицу; не в первый раз он был готов к подобному исходу.
Малкадор вздохнул.
— Тщательно обдумав всё, я решил позволить тебе... отпуск, скажем так, — он махнул рукой в сторону неба, где летучий город по-прежнему закрывал бледное солнце. — Иди и отыщи свои ответы, Натаниэль. Где бы они ни были.
Это было последнее, чего Гарро ожидал от Сигиллита. Порицание и наказание, бесспорно... Но не разрешение.
— И вы позволите это?
— Я уже сказал. Я позволяю, — Малкадор смерил его взглядом. — Но с некоторыми условиями. Ты оставишь свое снаряжение, свою броню, свое оружие. И, что куда важнее, ты оставишь власть, которую я доверил тебе. В этом поиске ты будешь просто Натаниэлем Гарро, бывшим воином Гвардии Смерти из легионов Астартес. Что бы ты ни хотел найти — ты отыщешь это один.
Вдалеке Гарро различил звук мощных двигателей — к ним приближался воздушный транспорт. Он потянулся к своему мечу и снял его вместе с ножнами и перевязью.
— Я не оставлю Либертас в чужих руках, — объявил он. — Со всем остальным я согласен.
— И даже сейчас ты возражаешь мне... — Малкадор сложил руки на груди. — Хорошо же. Оставь себе меч. Возможно, он тебе понадобится.
Серый «Громовой ястреб» без опознавательных знаков появился из-за горного хребта и затормозил над кратером. Он развернулся на места, пока пилот искал место для посадки. Гарро не делал ничего, чтобы вызвать транспорт, и не видел, чтобы Малкадор что-то делал, — тем не менее, он был здесь.
— Они доставят тебя туда, куда ты хочешь попасть, — сказал Сигиллит, перекрывая гул моторов. Гарро поднял руку, прикрывая лицо, когда «Громовой ястреб» приземлился на широком уступе, поднимая стену водяных брызг. — Но не задерживайся. Хорус идет, и мы должны быть готовы. Я использую каждого из слуг Императора, чтобы противостоять ему, и ты числишься среди них. Всё ясно?
Гарро кивнул; рев моторов стих до гула холостых оборотов.
— Да, — ответил он, поворачиваясь обратно к Сигиллиту. — Всё...
Он стоял один на краю обрыва, и с неба снова падал дождь.
— 2 —
Убежище
Последние слова
Столкновение
Убежище
Последние слова
Столкновение
Ндоле нервно оглянулся через плечо — туда, где в кузове грузовика на воздушной подушке сидел огромный мужчина, полускрытый тенями. Он заполнял собой почти всё пространство, даже согнувшись и опустив голову. Его глаза были закрыты, но Ндоле знал, что он не спит. Такие, как он, не умеют спать — так ему рассказывали однажды.
Водитель поджал губы и заставил себя сосредоточиться на дороге впереди. Перед машиной волной двигалось облако песка, поднятое двигателями. Частицы проржавевшего металла и минерального стекла, взлетая в воздух, царапали кузов грузовика. Ндоле покачивался из стороны в сторону в такт легким поворотам, прокладывая курс через пустыню. Он держался песчаных рек, которые змеились между усеявших землю обломков и развалин; здесь можно было наткнуться то на остатки тяжелого стратосферного бомбардировщика времен Объединительных войн, то на выброшенный на берег океанский лайнер, погребенный под опорами разрушенного жилого купола. Прочий металлолом, поменьше размером, валялся грудами ржавого железа — осколки рухнувшей цивилизации, что сгинула прежде Эры Империума.
Он знал, что должен следить за дорогой очень внимательно — на такой скорости, да по пересеченной местности, достаточно задеть что-нибудь хоть краем, и грузовик развалится на части, а им останется только торчать посреди пустыни. Ндоле не сомневался, что его пассажир мог пережить и не такое, но вот свои собственные шансы он оценивал куда как ниже.
Но все равно — было сложно удержаться и не поглядывать время от времени. Ему никогда не доводилось видеть легионеров вживую, а уж подумать о том, что один из них был прямо здесь, в его машине... Это вообще что, сбывшийся сон или кошмар? Не то и не другое, надеялся он, вспоминая, как вышло так, что именно он оказался проводником для этого воина.
Не то чтобы он угрожал Ндоле, чтобы заставить того подчиниться. Не то чтобы ему нужно было угрожать. Там, в приграничном поселении, где заканчивались Пустынные Хребты и по-настоящему начинались Нордафрикские Территории, каждый из собравшихся в баре слышал гул пролетевшего точно над ними катера. Это встревожило их всех. Ндоле терпеливо выслушивал причитания о том, что это наверняка значит — проклятый архипредатель наконец явился сюда; но он знал, что на самом деле нечто подобное вряд ли начнется с прибытия корабля или с того, что их здесь кто-то предупредит. Ндоле с полной уверенностью ожидал, что для него первым признаком вторжения Хоруса станет пылающее небо.
Следовало полагать, что катер высадил легионера на краю селения, потому что уже через несколько секунд вбежали двое юнцов, чуть не падая — так спешили рассказать о новом госте.
Он вошел следом за ними. Странно было видеть легионера без силовой брони — но впечатление он производил не менее внушительное. Сперва Ндоле принял его за генномодифицированного рабочего с горнодобывающей станции, но что-то в его манере держаться — и множество шрамов — говорило совсем о другом. Даже одетый в серый плащ с капюшоном вместо брони, воин полностью закрывал собой дверной проем, а чтобы войти внутрь, ему понадобилось пригнуть голову. В этот момент стал виден огромный меч за его спиной, и вспыхнула паника. Все побежали, устремившись в заднюю дверь. Они сделали это не потому, что пришелец что-то сказал или сделал, но просто потому, что само его присутствие действовало им на нервы. А стоило побежать одному, как побежали все.
Кроме Ндоле. Он был настолько ошеломлен, что просто не смог заставить свои ноги шевелиться.
Раздраженно скривив губы, легионер оглядел опустевший бар и остановился на оборванном, худом как щепка водителе. Он окинул его быстрым оценивающим взглядом, отметив тусклый блеск нейроразъемов на его руках.
— У тебя есть машина, подходящая для наземного передвижения, — голос гиганта показался Ндоле похожим на манеру разговора высокородных, и слова звучали не столько вопросом, сколько утверждением. Он кивнул прежде, чем сам это осознал. — Ты отвезешь меня в пустоши.
Ндоле с невероятным усилием сумел заговорить:
— Т-ты убьешь меня, если я не соглашусь? Или убьешь, если соглашусь?
— Зачем бы мне это делать? — воин коротко покачал головой. — Но ты должен понять, что у меня нет денег, чтобы заплатить тебе.
Несмотря на всепоглощающий ужас, приковавший Ндоле к месту, неистребимая жадность заставила его нахмуриться, и вопрос «что я с этого получу?» застыл на губах, хотя он и не решился его озвучить.
Тем не менее, воин ответил.
— Я буду должен тебе услугу. Полагаю, что в этих местах человек, у которого в долгу космодесантник, может существенно подняться в статусе. Верно?
Ндоле снова кивнул и неуверенно улыбнулся. Деньги — это хорошо, но репутация — куда как лучше.
— Куда ты хочешь добраться? Там же ничего нет, одни только ржавые обломки да мутанты.
Впрочем, это было не совсем правдой.
— Я ищу место, которое называют многими именами, — ответил легионер. — Асиэль. Сальвагардиа. Хейльгтум. Мукаддас Джага. Убежище, — он подошел ближе, нависая над Ндоле. — Ты знаешь о нем, не так ли?
Водитель прикинул, не стоит ли продолжить непринужденную ложь — но тут же отбросил эту идею как заведомо дурацкую.
— Иногда через границу переходят люди, которые ищут его. Эти названия не так уж часто произносят.
— Ты отвезешь меня туда, — повторил воин.
И, конечно же, он согласился.
Все собрались по другую сторону улицы напротив бара, когда Ндоле и гигант вышли из передней двери, и он слышал, как они перешептываются. По большей части они делали ставки на то, как быстро его убьют. Он изображал на лице храбрость, пытаясь излучать спокойствие, как будто проделывал подобное каждый день.
Только когда грузовик был далеко за пределами селения, Ндоле позволил себе мысль о том, что воин, возможно, не сказал ему все правды. Он слышал сообщения по системе связи о вероломстве Воителя и предупреждения от Лордов Терры — остерегаться шпионов в своих рядах. Собрав в кулак всю свою отвагу, он заговорил впервые за несколько часов, перекрикивая гул мотора:
— Что вы надеетесь найти там, у... у этих людей?
Воин наклонился вперед, оказавшись слишком близко к Ндоле в тесной кабине грузовика.
— Ответы. Думаю, ты знаешь, что они прячут там. Я не первый из тех, кого ты отвозил туда.
— Не первый паломник, — признал водитель. — Но первый из таких, как вы.
— Паломник... — повторил гигант, взвешивая слово. — Ты знаешь, во что они верят?
— Да, господин, — Ндоле вдруг вспотел, несмотря на охлаждающий костюм, который он обычно носил под рабочей одеждой. — Они говорят, что Император — бог. Единственный настоящий бог, а не как те, из мертвых церквей.
— Можно ли звать богом того, кто больше, чем человек? — вопрос воина, казалось, обращен в никуда. — Насколько следует превзойти человеческое, чтобы считаться таковым?
— Я не знаю, — Ндоле почувствовал себя обязанным ответить и нервно почесал свой бритый череп. Он осмелился брросить на воина еще один взгляд, снова заметив паутину старых шрамов на его бледном лице.
— А во что веришь ты? — спросил гигант.
Ужас вспыхнул в душе Ндоле; какой же он был дурак, мысленно выругался он. Стоит ему сейчас дать неверный ответ, и этот ангел войны убьет его одним движением руки — и всё из-за его слабости, его жадности, его любопытства.
Легионер протянул руку — не к нему, указывая на что-то на контрольной панели под крышей кабины. Потемневшая медная подвеска на засаленном шнурке свешивались с одного из неработающих выключателей. Маленькая аквила, казалось, парила в воздухе, когда машина подскакивала, поднимаясь на дюны.
— Где ты взял это?
Ндоле с трудом обрел голос:
— Один паломник дал мне эту штуку. И... и кое-какие бумаги.
— Книгу, написанную красными чернилами?
Он кивнул:
— Я ее не читал!
— А стоило бы.
— Что? — Ндоле моргнул, и второй раз за сегодняшний день почувствовал себя едва избежавшим казни. — Но говорят, что это опасная книга. И проповедница, та, которая странствует с места на место и читает ее... Император недоволен ей.
— Неужели? — воин выглядел встревоженным. — Откуда бы нам это знать?
Каждое его слово было исполнено внутренних противоречий, и это пугало Ндоле сильнее всего. Если даже это существо, один из Ангелов Смерти Императора, не в силах справиться с этими вопросами, — то что может решить простой смертный?
— Я должен найти ее, — продолжил гигант. — Я должен знать правду.
— Все мы этого хотим, — Ндоле ответил не задумываясь, сам не зная, откуда явились слова. — Но для вас это иначе, так?
Он хотел бы как-то выразить свои мысли, но водитель был простым человеком, не искушенным в речах. Космодесантники рождены от сыновей Императора, сказал он себе, значит, он в кровном родстве с Владыкой Терры, всего на одну ступень дальше. Несомненно, тот, кто так близко к истинному величию, должен знать мир лучше, чем рабочий, выросший в нищете?
Покрытое шрамами лицо воина говорило совсем о другом. Он указал кивком на силуэт, возвышающийся над песками.
— Это оно?
Ндоле моргнул, фокусируя взгляд, его разъемы звякали о контур управления. Он различил потрескавшийся минарет, указующий под углом в небеса — когда-то эта тонкая была покрыта зеркалами, но сейчас от нее остался лишь пустой скелет, в котором свистел ветер. «Убежище» скрывалось у ее подножия, в кратере из запекшегося стекла, прикрытое сеткой отражающего камуфляжа. Если не знать, куда смотреть, оно было бы почти невидимым.
Во всяком случае, было обычно. Сквозь сетку пробивались столбы черного дыма, которые тянулись по ветру, — чудовищные черные стрелы, замершие в полете над поселением.
Вздрогнув, Ндоле рефлекторно сбросил скорость, но в следующую секунду рука воина сжала его плечо — твердо и беспощадно.
— Доставь меня туда, — приказал он. — Немедленно.
***
Пинком открыв дверь грузовика, Гарро спрыгнул в оседающее облако пыли; пронзительный гул мотора стал ниже и затих.
Его отточенные битвами чувства достроили картину происходящего за долю секунды. Потрескивание пламени и едкий запах горящего пластика; пролитая кровь, еще не успевшая до конца впитаться в песок; хлопающая на ветру ткань разорванных палаток. Он вытащил меч, опустив палец на кнопку активации, и осторожно двинулся вперед.
Водитель неуклюже выбрался из кабины, споткнулся и едва не упал. На его темном лице застыл страх.
— Что-то здесь не так, — пробормотал он. — Что произошло?..
Легионер обвел лагерь взглядом. Под огромном полотнищем отражающего энергию материала, которое скрывало убежище, ютились дюжины палаток, шатров и жилых модулей. Между ними висела паутина проводов — некоторые были увешаны гроздьями осветительных шаров, некоторые вели к водосборникам, где конденсировалась роса. Большинство палаток превратились теперь в почерневшие, обугленные тряпки, и кое-где огонь еще не угас.
Первым обитателем убежища, которого встретил Гарро, оказалась женщина — вернее, то, что от нее осталось. Он мог определить это только по размеру скелета, скорчившегося посреди темного пятна теплового удара. Подойдя ближе, он расслышал шипение и потрескивание — с таким звуком остывает металл, вытащенный из горна слишком рано.
Это были кости. Сплавившись в скульптуру, что навсегда запечатлела предсмертные страдания женщины, они превратились в мутное черное стекло.
Он внимательно оглядел обожженный скелет. Гарро доводилось видеть в действии множество разнообразного оружия — от волькайтовых лучевых пистолетов до микроволновых пушек, но это не походило ни на что. От тела исходил яростный жар, и в нормальных условиях при такой температуре не должно было остаться ничего, кроме кучки серого пепла.
Позади него хрустели по гравию, покрывавшему дно кратера, ботинки водителя. Гарро оглянулся на него.
— Не подходи близко, — приказал он, получив в ответ деревянный кивок.
Судя по следам теплового удара, Гарро предполагал, что женщина была убита, когда упала, пытаясь бежать. Он мысленно проследил траекторию до места, где должен был стоять ее убийца, и обнаружил там еще несколько тел. Они тоже сгорели — но иначе. Вероятно, они принадлежали к местному добровольному ополчению — на них была разномастная армейская форма, а в их судорожно сжатых руках оставалось оружие.
Невозможно было сказать, к какому полу или народу принадлежали эти пятеро, когда были еще живы. Их тела выглядели теперь одинаково кошмарно — обугленное от невероятного жара мясо, застывшее в форме человеческих тел. Гарро опустился на колени рядом с одним из них — сочленения его механической ноги щелкнули, сгибаясь, — и извлек из рук ополченца тяжелую винтовку, обламывая при этом пальцы мертвеца. Сгоревшая плоть с легкостью раскрошилась, а там, где должна была белеть кость, осталась лишь черная пыль.
— Их кости. Они сгорели, — произнес он вслух. — Сожгли их изнутри.
Водитель отвернулся, сложился пополам, и его стошнило прямо в пыль. Кое-как он поднялся, и Гарро услышал, как он пытается до кого-нибудь дозваться — несомненно, надеясь найти здесь живых.
Легионер не присоединился к его бесплодным попыткам; вместо этого он поднес винтовку к носу, открывая казенную часть. Ни малейшего следа запаха кордита. Из винтовки не стреляли. Он вытащил обойму и убедился, что она полностью заряжена. Гарро проделал то же самое с еще двумя мертвецами и отметил, что нигде рядом не было отстрелянных гильз. Пятеро вооруженных охранников — а тот, кто убил их, сжег их заживо, прежде чем хоть один из них успел спустить курок.
— Вы это видите? — дрожа, спросил водитель. Обеими руками он указывал на еще одну группу раздувшихся от жара трупов, сгрудившихся в тени палатки. — Эту... дорогу между телами?
Гарро кивнул. Иссушенный, чернильно-черный след обожженной земли соединял всех мертвецов — точно огонь, убивший их, двигался подобно змее, от одного к другому, выжигая землю следом за собой.
— О небеса, — всхлипнул водитель. — Мертвые. Мертвые. Всех сожгли и убили.
— Не всех, — начал было Гарро. Его острый слух различил какие-то звуки в глубине лагеря, в затхлом сумраке. Но водитель не слушал его — на подгибающихся ногах он пробирался к выходу, нервно потирая лицо.
— В воздухе — они все здесь, — пробормотал он, тяжело дыша. — Я чувствую это во рту, в легких... Дым. Всё, что от них осталось.
В его широко раскрытых глазах поднималась паника. Водитель бросил взгляд на Гарро и принял решение — произошедший здесь кошмар оказался сильнее, чем предполагаемые страхи.
Легионер даже не шевельнулся, когда водитель побежал прочь, и не попытался остановить его, когда мотор грузовика завелся на полную мощность. Гарро проследил, как машина рванулась обратно, в том направлении, откуда они прибыли. Дождавшись, пока стихнет шум мотора, он внимательно прислушался.
Да. Вот оно. Что-то пошевелилось, сдвинулось на камнях. Гарро крепче сжал Либертас и двинулся глубже в смрадный туман.
Убежище превратилось в бойню, и казалось, этому ужасу не будет конца. Безжалостное пламя бушевало здесь, убивая и разрушая, но следы огня выглядели странными и прерывистыми. Это был неестественный огонь, другого слова подобрать было нельзя.
Гарро нахмурился. С каждым годом войны с Хорусом легионер видел всё больше того, что попадало в категорию «неестественного». Чужие расы — другое дело, с ними бывший воин Гвардии Смерти сталкивался множество раз, но какими бы абсурдными и нечеловеческими они ни были, даже у чужих можно было обнаружить некие рациональные мотивы. Но силы, с которыми заключил союз Воитель, — Гарро быстро понял, что они существовали за пределами разума и рассудка. Он шагал предельно осторожно, готовясь к встрече с чем угодно.
Хорус. Кто еще мог приказать устроить такое побоище? Кому еще выгодно сеять хаос на Терре?
На мгновение Гарро подумал о другом, более зловещем ответе, и лицо Сигиллита вспыло в его мыслях. Он оттолкнул его прочь, глуша предательскую мысль прежде, чем она успела полностью оформиться. Да, Малкадору не следовало безоглядно доверять, это верно. Да, у Малкадора были свои, только ему известные планы, и иногда они могли не полностью совпадать с волей Императора — это тоже было весьма вероятно. Но Гарро не хотел верить, что Регент Терры позволил бы сотворить подобную жестокость с беззащитными гражданскими.
Малкадор делал то, что, по его мнению, служило благу Империума. Гарро не мог соотнести это со здешним кошмаром. Нет, здесь поработала другая рука, и легионер ненавидел себя за то, что пришел слишком поздно и не успел остановить ее.
Он приблизился к центру поселения, обнаружив там открытое пространство между шестами-опорами и ящиками генераторов. Ряды разномастной мебели — стулья, подушки, скамьи и еще дюжина вариантов — были выстроены в подобие амфитеатра. Здесь были сотни тел, сваленных друг на друге — там, где они собрались, чтобы встретить нападающих и умереть.
Ветер взметнул разбросанные листки и швырнул их в лицо Гарро, развевая полы его одежды. Свободной рукой поймал в воздухе одну из страниц, и сожженная пласт-бумага рассыпалась хлопьями — но не раньше, чем он успел разглядеть стоящие вплотную строчки текста на низком готике, напечатанные красными как кровь чернилами.
Он узнал фразы из бумаг, что когда-то нашел среди вещей Калеба Арина, смертного, который был личным слугой Гарро. Бедный Калеб, мертвый и выброшенный в вопящую пустоту варпа. Он хранил верность — пусть и казался слабым в глазах многих, ведь он не прошел испытания легиона, но Гарро видел силу в том, что он не сдался и продолжил служить.
Капитан давно не вспоминал о нем, и теперь Гарро почувствовал, как в его внутренностях проворачивается лезвие вины. Гибель Калеба послужила воину уроком, и цена, которую слуга заплатил за это, никогда не должна быть забыта. Как те, кто лежал сейчас мертвыми у ног Гарро, Калеб верил в слова Лектицио Дивинитатум, верил всем своим сердцем. И всей душой, подумалось воину. Но во что верю я?
Пустой вопрос отдался эхом в его мыслях, и Гарро нахмурился еще сильнее, рассматривая тела — надеясь, что среди них не окажется того лица, которое он искал. Если Эвфратия Киилер была здесь, если Святая погибла вместе со своими последователями... От одной мысли, что можно допустить такую возможность, становилось трудно дышать.
Он тряхнул головой. Не для того он проделал весь этот путь, чтобы обнаружить труп.
Святая была здесь, он чуял это. В последние месяцы Гарро то и дело выкраивал время, отлучаясь со службы и отправляясь на поиски этой женщины, зная, что она должна быть где-то на Терре или рядом. Поиск приводил его в тайные места, скрытые на задворках Тронного мира — заброшенный улей Восток, Нихонские вершины, суборбитальная платформа Рига — и каждый раз он опаздывал на день или два, находя лишь следы ее пребывания, сражаясь с непредвиденными препятствиями.
А теперь — это убежище, где собирались люди, верящие в то же, что и Калеб. Святая была здесь, как была во всех других местах. Она стояла на этом песке и читала из этой книги. Будь Киилер мертва, Гарро знал бы это. Почувствовал бы, пусть даже он не мог объяснить, каким образом.
Он снова услышал, как что-то шевельнулось, и на этот раз он точно знал, откуда исходит звук. Переступая через обломки разбитых скамеек, он наконец нашел выжившего.
Он был молод и здоров— и, возможно, это спасло его. Другим фактором послужили все те несчастные, что лежали мертвыми вокруг него — все они были обожжены так же, как ополченцы у входа. Они приняли на себя огненный ад, который должен был прикончить их всех, и последний выживший потерял лишь половину тела. С правой стороны было сплошное черное-красное месиво, рука и нога торчали, точно сухие ветви. В его взгляде плескалась боль, способная свести с ума. Но все же он держался, оставшейся рукой судорожно сжимая изорванную копию Дивинитатус, точно это было единственное спасение.
Помочь ему было уже невозможно, и Гарро взвесил меч в руке, прикидывая, куда ударить, чтобы наиболее милосердно прекратить мучения юноши.
— Кто сделал это? — спросил он.
Единственный уцелевший глаз выжившего остановился на Гарро. Он с трудом вдохнул.
— Змеи, — его голос был сдавленным и булькающим, и капли темной крови собирались в углу его губ. — Горящие. Выпустили их на нас, — он содрогнулся и всхлипнул.
— Кто? — повторил Гарро. — Опиши их.
Голова юноши дергалась из стороны в сторону.
— Нет. Нет. Нет времени, — его взгляд впился в лицо Гарро. — Она сказала, что мы встретимся. Она не знала, когда и как.
— Киилер...
Он ухитрился кивнуть:
— Мы не имеем значения. Только истина. Они ищут ее теперь... Змеи... — его голос срывался, угасал. — Найди ее. Не дай ей погибнуть. Иначе мы пропали.
— Где Святая, мальчик? — спросил Гарро, наклоняясь ниже, чтобы уловить последний вздох юноши. — Скажи мне!
— Я знаю...
Свет и звук явились из ниоткуда. Пронизывая защитный покров над убежищем, вниз ударили мощные лучи света, заливая всё беспощадным белым сиянием. К ветру присоединился рев моторов, которые вздымали ткань ураганом реактивных выхлопов, и Гарро услышал знакомый тяжелый стук — болтерные пушки готовились к стрельбе.
Он поднял голову, не будучи ослеплен лишь благодаря затемняющим мембранам в глазах. Угловатые тени метались наверху, выискивая цели.
Когда Гарро оглянулся, юноша уже был мертв.
Развернувшись на каблуках, легионер вскинул силовой меч — в этот момент шесть фигур в плащах обрушились сквозь полог, разрывая его силой своего падения.
Это были космодесантники, вне всякого сомнения. Даже в дымном сумраке лагеря Гарро ни с чем бы не спутал знакомую поступь керамитовых сапог и гудение сервомоторов. Но на чьей они стороне и к какому легиону принадлежат — он мог только гадать. Они не дали ему времени заговорить. Они напали, не задавая вопросов.
Заряды болтеров взрыли каменистую землю под ногами Гарро. Он прыгнул вперед, перекатываясь и уходя с линии огня. Они бросились следом, заходя слева и справа, чтобы отрезать ему пути к отступлению.
Но отступление было последним, о чем думал сейчас Натаниэль Гарро. Встретился ли он с теми же убийцами, что уничтожили всех верных в убежище? Что, если грузовик каким-то образом привлек их внимание? Возможно, они вернулись, чтобы проверить результаты своей работы, или чтобы убедиться, что легионер никому и никогда не расскажет об этом.
Упрямо стиснув зубы, он обернулся лицом к нападающим. Не осталось никого, кто мог бы заступиться за этих несчастных, и потому Гарро будет говорить за них. Он позволит Либертас стать их голосом.
Клинок вспыхнул белым и голубым, пульсируя энергией, и Гарро, извернувшись, пнул бочонок из-под воды, валявшийся рядом. Лязгнув от удара, пустой контейнер взлетел в воздух в направлении ближайшего из воинов в плащах. Тот рефлекторно открыл огонь, всадив в бочонок полную очередь.
Этой доли секунды Гарро было достаточно, чтобы метнуться к одному из длинных шестов, поддерживающих полотно наверху: одним ударом он срубил его начисто. Задрожав, шест обрушился вниз, увлекая за собой камуфляжное покрытие, провода и прочий мусор — всё на головы нападающих.
Как он и рассчитывал, они разошлись в стороны, разрушив свой идеальный строй, что позволяло ему выбирать отдельные цели, а не противостоять объединенной силе. Тем не менее, его импровизированная стратегия сработала не вполне так, как ему хотелось бы. Даже действуя инстинктивно, они продолжали соблюдать четкий порядок, двигаясь скупо и экономно. Никаких лишних усилий, никаких колебаний. Гарро показалось что-то знакомое, но времени обдумать это сейчас не было. Снова рявкнули болтеры, и ему оставалось только двигаться, уходя из-под выстрела и бросаясь к ближайшему противнику.
На мгновение он успел заметить под капюшоном глухой шлем — лицевая пластина, похожая на стену крепости, освещенная горящими прорезями глаз. Развернув меч, Гарро с размаха ударил противника в голову "яблоком" эфеса.
Вольфрамовая полусфера навершия врезалась в шлем с колокольным звоном, и от силы удара рука Гарро едва не онемела. Раньше ему приходилось драться без доспехов с другими легионерами на тренировочных аренах, равно как и в доспехах противостоять предателям, облаченным в собственную броню, — но Гарро никогда еще не доводилось сражаться так: только лишь генномодифицированная плоть против керамита, пластали и сервомышц. Да, он превосходил врагов в быстроте и ловкости, но за ними была численность и выносливость. Один удачный выстрел болтера мог прикончить его мгновенно, тогда как Гарро нужно было подойти вплотную, чтобы воспользоваться смертоносной силой своего меча.
Воин, с которым он сошелся, пошатнулся и рухнул на землю, не удержав равновесия на неровной земле. Гарро хотел было забрать его болтер, но не мог позволить себе остановиться даже на секунду. Вместо этого легионер сорвался с места, раскручивая Либертас, окутанный паутиной потрескивающих молний. Отбив мерцающим клинком заряды болтеров, Гарро укрылся за полуразрушенным жилым блоком и оттуда рванулся к следующей цели. У этого был болт-пистолет поменьше калибром, и он уже поднимал оружие, готовясь встретить Гарро выстрелом в грудь.
В последнюю секунду легионер ударил противника сверху вниз. Острие клинка почти попало в цель, всего на долю сантиметра отклонившись от места, где нагрудник брони соединялся со шлемом. Будь удар вернее, Либертас разрубил бы ключицу, а за ней — проткнул бы легкое и основное сердце. Вместо этого меч лишь порвал плащ и капюшон, со скрежетом скользнув вниз по нагруднику и оставив глубокую царапину на керамите.
В ярком сиянии силового меча Гарро наконец разглядел цвет брони своего противника. Тусклый желто-золотой, который мог принадлежать только одному легиону.
Он отшатнулся, отступил назад.
— Кулаки?
В ответ точно из ниоткуда ударила латная перчатка, угодив Гарро в голову с такой сокрушительной силой, что он едва не упал.
Нескольких моментов на то, чтобы оправиться от удивления, оказалось более чем достаточно для прочих воинов — его окружили, и пинок под колени заставил Гарро рухнуть на покрытую копотью землю. Тяжелый ботинок припечатал клинок его меча, выворачивая оружие из руки, и Гарро с трудом стряхнул пронзившую тело боль. Он поднял взгляд: со всех сторон на него в упор смотрели зияющие дула болтеров.
— Грязный предатель, — прорычал воин в разорванном плаще, со злостью сбрасывая с себя обрывки ткани. Свободной рукой он коснулся царапины, оставленной Либертас на его груди. — Ты ответишь за то, что посмел явиться сюда.
Теперь Гарро видел, что Имперский Кулак носил звание сержанта и был отмечен множеством наград за бесчисленные кампании.
— Я не предатель, — возразил Гарро; он отвернулся, сплевывая сгусток крови, пытаясь побороть звон в ушах.
— Он из легионов, — заметил другой воин. — Хотя бы это ясно. Что он делает здесь?
— Он дрался с нами, — сказал сержант.
— Вы напали на меня, — поправил Гарро. — Или вы так долго торчали на стенах Имперского Дворца, что ваши руки сами тянутся к оружию при малейшем намеке на неприятеля? — на мгновение он снова стал боевым капитаном, офицером, отчитывающим младшего по званию за ошибку. — Ваш примарх, лорд Дорн, был бы вами недоволен.
Имперские Кулаки напряглись, и Гарро понял, что он и вправду задел их.
— Это место — вне закона, — холодно произнес сержант. — Те, кто поселился здесь, были вне защиты имперских эдиктов, но мы все же пришли. И нашли здесь тебя — без явной цели, без чьих-либо знаков, вооруженного, среди сотен мертвых. Назови мне хоть одну причину, по которой я не должен казнить тебя и выяснить твое имя после.
Гарро замешкался. Он привык к весу печати Сигиллита, к тому, сколько дверей она могла открыть для него, — теперь лишиться этого было так странно. Он сделал глубокий вдох и поднялся; болтеры продолжали следить за ним.
— Я — Натаниэль Гарро. Я был когда-то капитаном XIV легиона...
— Гвардия Смерти? — один из Кулаков вздрогнул и вскинул болтер, целясь точно в висок Гарро. — Проклятые сыны Мортариона! Но как...
Протянув руку, сержант отвел дуло оружия в сторону.
— Я слышал это имя прежде, от своего капитана. Ты — Гарро с "Эйзенштейна".
Он кивнул:
— Да, тот самый.
— Я также слышал, что он и его братья, те, что прибыли на Терру с вестями о предательстве, содержатся под стражей на Луне. И останутся там до тех пор, пока их верность не подтвердят — или вину не докажут, — в его словах не было облегчения, не было даже крупицы доверия. — Как вышло, что ты оказался здесь?
Гарро нахмурился.
— В этом деле много того, о чем ты не слышал, сержант, — сказал он, подбирая слова. — Я пришел, чтобы найти этот лагерь... этих людей. Но они погибли не от моей руки.
— И мы должны принять на веру слова отребья из предательского легиона? — спросил еще один из Имперских Кулаков. — Давайте закончим то, что начали.
Но прежде, чем сержант успел решить, что делать дальше, донеслись тяжелые шаги. Транспортники, кружившие над головой, успели отойти чуть дальше и приземлиться, и теперь еще больше воинов Дорна входило в разрушенное поселение.
К ним подошел легионер с лавровым венцом капитана. Гарро заметил, что поверх доспехов он носил белую накидку с черным узором, а наручи его были обвиты цепями. Из всей геральдики на нем особенно выделялся черный крест — такой же, как и на броне остальных Имперских Кулаков. Новоприбывший поднял руки, снимая шлем, и сержант послушно повторил его жест.
Светлые волосы обрамляли лицо, которое Гарро уже видел прежде — столетия назад, как казалось теперь, на борту звездной крепости «Фаланга».
— Он — тот, кем себя называет, — сказал воин, сощурившись. — Отпустите его.
Гарро кивнул:
— Первый капитан Сигизмунд. Добрая встреча.
Сигизмунд окинул его холодным взглядом:
— Это мы еще посмотрим.
— 3 —
Храмовник
Геспериды
Слежка
Храмовник
Геспериды
Слежка
Они сидели друг напротив друга в трюме одного из приземлившихся «Громовых ястребов», оставшись наедине после того, как Первый капитан отрывисто приказал всем убраться и дать им спокойно поговорить.
Всё это казалось Гарро очень необычным. Зная характер несгибаемых воинов Дорна, легионер ожидал, что его немедленно закуют в кандалы и отправят под арест. Вместо этого Сигизмунд взял меч и ножны Гарро, которые успели конфисковать его подчиненные, и положил оружие на палубу между ними.
Гарро даже не двинулся, чтобы подобрать меч. Он продолжал не сводить взгляда с собеседника.
— Это, — он кивнул в направлении разрушенного поселения, — приказал сделать ваш отец?
Сигизмунд стиснул зубы:
— Тебе стоит подумать, прежде чем заявлять подобное, Гвардеец Смерти.
— Я уже давно оставил Гвардию Смерти, — ответил Гарро. — Мятеж изменил многое. Возможно, и характер вашего господина тоже.
— Сойдемся на том, что ты меня проверяешь, — проворчал Имперский Кулак. — Впрочем, не очень удачно. Иначе придется признать, что ты подвергаешь сомнению честь Седьмого легиона, и если так — ничего хорошего это тебе не сулит.